Холодно. Ни раскаленный жар песка, ни тяжелая леопардовая шкура, ни чадящий огонь кадильницы не могут прогнать этот жуткий холод, что затаился в самом моем естестве, в глубине моих костей, в сердцевине моей души. Угасаю я, угасает жизнь во мне, угасает разум мой, угасает сердце моё. Не зовёт меня песня войн, не льётся по рукам жаркая кровь. Сотню битв я прошёл, сотни жизней отнял, поражений не знал, но пришёл новый век, мирный век, “процветающий” век, лживый век. Того ли желаю я? Нет, о нет, совсем иного. Ногти мои, что рвут тонкий папирус кожи моей, тому доказательство, бессонные ночи мои тому свидетели. Взгляните на покрасневшие глаза мои и выпавшие волосы мои, и скажите, желаю ли я того, что “даровали” нам “милостивые” боги? Нет, о нет, совсем не желаю…
- О, яростный Сет, о могущественный Сет, о подобный песчаной бури властитель кровавых песков и холодной стали чья сила способна сокрушить и тьму, и свет, услышь мольбы верного слуги твоего, прими смиренный дар и даруй мне наставление своё, - я шепчу, вглядываясь в танец теней на каменной стене, занося острый клинок, пуская свежую кровь, слыша утробный стон ужаса быка на алтаре, чувствуя эхо тепла его плоти на пальцах своих. Если одни отняли у меня то, что было жизнью моей, может ли другой вернуть её?
- Как низко пало людское племя, что лишь иссохший старик ещё не позабыл имя Сета, - утробный глас, что звучит не в воздухе, но в самом нутре моем. Глаза мои затуманены, но даже так чётко вижу я как сгустилась тень, как кровавые потоки струятся к стене, сливаясь в огромный багровый глаз, пылающий яростью и ненавистью. - Зачем звал ты Сета, старик?
- О, великий Сет, - ноги мои не держат меня, не могу не склониться, не могу не признать себя недостойным. - Многие годы жил я на поле брани, многие годы я прославлял имя твоё, многие годы воля твоя моё клинок вела. Но сейчас ничего не осталось от меня, я бледная, презренная тень себя, что рискует исчезнуть в лучах каждого нового дня. Но не желаю я!
Песок сдирает кожу с пальцев, пьет кровь мою, питает ярость мою. И пусть не чувствую силу прежнюю я, но все же крик мой подобен реву льва.
- Не желаю я умирать как жалкий скот, не желаю идти на суд к лживым богам, не желаю их сладких обещаний и вечного покоя! НЕ ЖЕЛАЮ!
- Ха-хаа… - жуткий звук, подобный хрусту истлевших костей стал ответом мне. Смех ли это или же вздох, не дано мне знать, как и мысли бога, что смотрит на жалкого меня. Я лишь жду, смотря в кровавый вихрь. - Как твоё имя, старик?
- Исмаил, о Се…
- Хватит, мне претит твоё мерзкое подобострастие без искреннего поклонения, - глаз Сета полыхает ярким светом, от которого сложно дышать. - Но всё же ты можешь послужить мне. В темную ночь, когда не будет на небе ни Луны, ни звёзд, отправляйся в покои Осириса.
- Вы желаете смерти его? - мурашками покрыто всё тело моё, то ли от ужаса, то ли от искреннего восторга.
- Желаю, но не достоин ты, - снова треск костей сотряс воздух. - Измерь его, это всё что я потребую от тебя в плату за исполнение твоего желания. Измерь и снова обратись ко мне.
Гаснет огонь и тени разливаются по полу, они тянутся ко мне, касаются ног моих, заливают уши и глаза мои, не дают дышать мне. И всё же слышу я, окутанный кровавым светом, не чувствуя холода, не чувствуя страха, едва сдерживая ликующий крик, внимаю я.
- Я сотру в порошок кости и плоть твою, я выпарю кровь твою, я уничтожу смертную оболочку твою. Я жестоко оборву твою жизнь и заберу твою душу, - скрежет металла, шум песка, хруст костей, голосом Сета наполнено все вокруг, тело моё, душа моя, бытие моё. - Я расплавлю твой верный клинок и смешаю вас в единое целое, чтобы до скончания веков мог ты пить кровь врагов и купаться в ликовании битвы. Разве не этого желаешь ты, старик?
Того ли желаю я?
- Да. Этого желаю я, о великий и яростный Сет…
